Пол АНДЕРСОН — Приключения звездного торговца - Пол Андерсон

— Пока хватит и этого.

Чи на мгновение задумалась, стоит ли ей здесь задерживаться. Наверняка удалось бы выяснить что-нибудь еще. Но, святой космос! Сколько же пропагандистских помоев придется выжимать из всего, сегодня услышанного! А необходимость быть вежливой и дипломатичной — сколько можно еще терпеть эту жуть?

Чи предложила им связываться с кораблем по радио. А если Моррукан поставит глушилки — она сама поставит его раком. Олгор был заметно шокирован, а Дагла возразил, что такие переговоры можно подслушать.

— Ладно,— вздохнула Чи,— приглашайте нас для приватных бесед сюда. А Моррукан — он не устроит из-за этого какую-нибудь войну?

— Нет, во всяком случае, не думаю... но он догадается, что именно мы задумали.

— Я искренне верю,— проникновеннейшим голосом пропела Чи,— что у Столпа вах Халлена нет иных намерений, кроме как покончить со всеми интригами и эгоистичными устремлениями, установить открытость и взаимопонимание, чтобы мер-сейцы могли объединить свои усилия в работе на общее благо.

Ей, конечно же, и в голову не приходила такая чушь, но нельзя же требовать от Даглы откровенного признания, что основная его забота — обеспечить своим родственничкам главенство над всей остальной местной шушерой. Он чего-то там проблеял насчет передатчика, который нельзя засечь с помощью местной техники, и неужели у Галактического Содружества нет ничего в этом роде? Конечно есть, только Чи не собиралась раздавать направо и налево приборы с такими потенциальными возможностями. Она выразила глубочайшее сожаление:

— Нет, увы, ничего подобного мы с собой не захватили — еще раз сожалею — спокойной ночи, Столп, спокойной ночи, Воитель.

К выходу цинтианку провожал охранник, тот же самый, который впустил ее в дом. «Странно,— подумала она,— а почему не хозяева? Осторожность или у них здесь такого не принято? Ладно, ерунда это все, главное — поскорее домой». Она бежала по заиндевелой улице, высматривая переулок, откуда можно взлететь незамеченной. А то еще пристрелит какой дурак.

Между домов показался проем, Чи свернула в темноту — и упала, придавленная к земле чьей-то тушей. Еще чьи-то руки обхватили ее тело, не давая пошевелиться. Чи закричала, вспыхнул какой-то свет, но тут же ей надернули мешок на голову, она почувствовала тошнотворно-сладкий запах, потом головокружение, а дальше она вообще ничего не чувствовала.

Адзель все еще не очень понимал, что это такое происходит и с чего все это началось. Ходил он по своим делам, никого не трогал, а потом вдруг оказалось, что он главный проповедник на молитвенном собрании. Если, конечно, это и вправду молитвенное собрание.

Он откашлялся.

— Друзья мои...

Зал взревел. Лица, лица, лица, и все они поедали глазами это диковинное четырехметровое существо, взгромоздившееся на кафедру. Здесь было не меньше тысячи мерсейцев: простолюдины, вассалы, городская беднота, почти все плохо одеты. И много женщин — нижние классы не столь ревностно следят за соблюдением здешних правил приличия, как их господа. В воздухе стоял резкий, неприятный запах. Зал располагался в новой части Ардайга и был поэтому простым, без всяких выкрутасов, однако и пропорции его, и контрастирующие цвета облицовки, и ярко-алые символы, изображенные на стенах, ни на секунду не давали Адзелю забыть, что здесь — чужая планета.

Воспользовавшись долго не затихавшим ревом слушателей, он поднес к своей морде болтавшийся на шее передатчик и жалобно пробормотал:

— Дэвид, ну что же я им скажу?

— Что-нибудь благожелательное, но до крайности неопределенное,— посоветовал голос Фолкейна.— Моему хозяину вся эта история напрочь не нравится.

Воданит посмотрел на входную дверь. Трое стоявших около нее лейб-гвардейцев не сводили с него ненавидящих, угрожающих глаз.

Нападения Адзель не боялся. Корабль при нужде поможет, но даже и это не главное. Тысячекилограммовый кентавроид, закованный в сверкающую природную броню (зеленую сверху и золотистую на животе), с такими шипами на хребте, что мер-сейцам было впору удавиться от зависти,— охотников подраться с таким существом найдешь не сразу. Даже уши его и веки были не мягкие, кожистые, а костяные, а клыки в крокодильей пасти выглядели совершенно устрашающе. Вполне естественно, что именно ему досталась сегодня задача гулять по городу, набираясь общих впечатлений. Все возражения Моррукана были вежливо отклонены.

— Не бойся, Столп, ничего не случится,— в полном соответствии с истиной заверил его Фолкейн,— Адзель никогда не ввязывается в неприятности. Он у нас буддист, миролюбец, и ему совсем не трудно проявлять терпимость по отношению к любым поступкам окружающих.

Вот эта самая терпимость и не позволила Адзелю противостоять домогательствам толпы, загнавшей его в угол.

— От Чи что-нибудь слышно? — спросил он.

— Пока ничего,— ответил Фолкейн.— Наш железный мыслитель при случае все запишет. Думаю, она свяжется с нами завтра. А теперь не мешай мне больше, я как раз добрался до середины бесконечного официального банкета.

Адзель воздел руки, призывая собравшихся к тишине, однако здесь этот жест имел противоположное значение, и зал буквально взорвался. Громко стуча копытами по помосту, он изменил положение тела, но при этом сбил хвостом массивный стоячий канделябр. Одетый в красное мерсеец по имени Гриф, главная шишка этой организации — Звездные Верующие, так, что ли, они себя называют? — поставил светильник на место и сумел кое-как успокоить разбушевавшийся зал.

— Друзья мои,— сделал еще одну попытку Адзель.— Ээ-э, друзья мои, я, э-э, глубочайше благодарен вам за то, что вы попросили меня сказать несколько слов,— Он отчаянно пытался вспомнить слышанные на Земле, в студенческие годы, предвыборные речи политиков,— В огромном братстве разумных рас, охватывающем всю Вселенную, Мерсейе, несомненно, предназначена великая роль.

— Покажи нам, покажи нам путь! — кричали из зала.— Путь... истина... дорога в будущее!

— А? Да, конечно. С удовольствием,— Адзель повернулся к Грифу,— Но только, может быть, сперва ваш, э-э, великий вождь объяснит мне назначение этого... этого...

Как же по-мерсейски «клуб»? А может, не «клуб», а «церковь»? В первую очередь его интересовала информация.

— Галактический властитель, конечно же, шутит,— зашелся в экстазе Гриф.— Ты же знаешь, что мы — это те, которые ждали, которые жили по заветам, преподанным посланцами Галактики, жили в постоянном предвкушении обещанного ими второго пришествия. Мы — твое избранное орудие в избавлении Мерсейи от всех ее зол и бед. Бери же нас и используй!

По образованию Адзель был планетологом, однако чрезмерно развитая шишка любознательности все время подвигала его на изучение других областей знания. Сейчас воданит мысленно быстро перелистал читанные когда-то книги, припомнил общества, которые он видел, посещая другие планеты... Да, картинка вырисовывалась знакомая. Это же сектанты, приписавшие божественный смысл вполне обычной и случайной остановке в пути. О, драгоценность в лотосе![55] И до какого же, интересно, кошмара все это дошло?

Нужно выяснить.

— Это, э-э, очень хорошо,— сказал он.— Да, очень хорошо. А каково ваше число?

— Больше двух миллионов, Покровитель, и принадлежим мы к двадцати различным нациям. Есть среди нас и очень высокие, вот, скажем, Наследник вах Истира, но в большинстве своем мы — добродетельные бедняки. Знали бы только наши, что сегодня, в этот самый день, грядет твое явление, они бы все примчались сюда, чтобы услышать твой приказ.

Такое нашествие доведет ситуацию до точки кипения, тут уж и к бабке не ходи. Ардайг и так достаточно взбудоражен его появлением на улицах, а немногие, конечно, сведения об основных инстинктах мерсейцев, полученные психологами Разведки, заставляли отнести эту расу к воинственным. Массовая истерия может принять крайне уродливые формы.

— Нет! — завопил Адзель, чуть не сдув Грифа с помоста, и тут же убавил громкость: — Пусть все останутся дома. Терпение, спокойствие, добросовестное выполнение повседневных обязанностей — вот главные галактические добродетели.— «Скажи такое вольному торговцу»,— усмехнулся он про себя.—- Боюсь, я не смогу порадовать вас чудесами.

Адзель чуть не сказал, что может обещать на будущее только кровь, пот и слезы[56], однако сдержался. Слушателям, чья реакция совершенно непредсказуема, подобные новости нужно сообщать крайне осторожно. Именно поэтому в первом радиосообщении Фолкейна содержалось очень мало тревожной информации.

— Ясно,— сказал Гриф. Этот парень не был ни дураком, ни психом (странная вера звезданутых — разговор особый).— Мы должны свергнуть угнетателей своей собственной рукой. Ты только скажи, с чего нам начать?

Лейб-гвардейцы еще крепче вцепились в свои винтовки. «Он что, хочет, чтобы мы начали здесь что-то вроде революции? — Адзель был в полной растерянности,— Да нельзя же этого никак! Не наше это дело, наше дело — спасти ваши жизни, а потому мы не должны ослаблять позиции ни одной власти, способной на сотрудничество. Революция — дело длинное, да и технологические ее последствия... Только решусь ли я сказать все это сейчас?»